Как связано развитие научно-технического и промышленного потенциала отдельных государств
Можно сказать, что страны с более развитым научно-техническим потенциалом имеют в большинстве случаев и достаточно мощный промышленный потенциал. Более того, развитие производства невозможно без формирования соответствующей научно-технической базы. Это вытекает из самого характера современных экономических отношений, когда научные открытия и изобретения («ноу-хау») претворяются в жизнь немедленно и сразу приносят ощутимый доход. Здесь имеются в виду в основном прикладные научные разработки. С фундаментальными дело обстоит немного сложнее. Фундаментальная наука приносит прибыль, ее развитие тоже весьма выгодно и оправданно, но в этом случае прибыль не сиюминутна, экономический эффект фундаментальных разработок растянут во времени и проявляется в создании базы для прикладных исследований. Страны, которые имеют продвинутую науку, высокие технологии, и добиваются потрясающих результатов в экономическом развитии. Страны же, которые приоритетными обозначают не наукоемкие отрасли, а проводят индустриализацию по экстенсивному типу, к сожалению, обречены быть на задворках мировой цивилизации. Почему так? Все дело в том, что в современных экономических условиях огромное значение имеет качество продукции и ее себестоимость. Когда же используется старое оборудование, то себестоимость продукции существенно выше, а качество хуже, нежели у продукции, сделанной на основе новейших технологий, на новом оборудовании. А если качество невысоко и себестоимость продукции чрезвычайно высока, то о конкурентоспособности продукта на мировом рынке можно забыть. Поэтому он может быть продан либо по очень низким разорительным ценам на внешнем рынке, либо внутри замкнутого (огражденного правительством от иностранной конкуренции) не емкого внутреннего рынка. В обоих случаях компания, которая произвела ту или иную неконкурентоспособную продукцию, не имеет потенциала развития. Она будет стагнировать или медленно умирать. То есть фактически промышленный потенциал державы, делающей ставку не на научно-технический прогресс, а на количественные характеристики роста, иными словами, на экстенсивную индустриализацию, хотя, возможно, и будет первое время «крепнуть», но только за счет протекционистской политики государства на фоне деградации технологической структуры экономики. Страна же с развитой наукой и, главное, действенными механизмами реализации научных открытий на практике, завоюет мировые рынки сбыта и будет и далее процветать, имея постоянную финансовую подпитку извне. Пример. На большинстве отечественных сталелитейных заводов используют архаичный метод производства стали (так называемые мартеновские печи), лишь на некоторых – конвенционный метод (продув кислородом) и совсем на считанных единицах пытаются получать сталь электролизом. Поэтому российская сталь хоть и очень дешевая, но весьма среднего качества, низкотехнологичная. Продать ее на мировых товарных рынках можно только по бросовым, демпинговым ценам. Мы так и поступаем, что очень не нравится иностранным конкурентам (мы же сбиваем цены). Отсюда и антидемпинговые запреты. Если мы сможем в короткий период кардинально модернизировать нашу промышленность, то подобные проблемы разрешатся сами собой. Но ведь можно покупать технологии? Да, можно. Но, во-первых, никто не будет продавать самые новые открытия и «ноу-хау», обычно развитые страны предлагают менее развитым старые технологии, нередко те, которые они сами перестали использовать вследствие их экологической вредности и/или низких технико-экономических характеристик. Такие технологии, как говорится, нам не нужны. А во-вторых, приобретение технологий на международном рынке интеллектуальных продуктов сопряжено с огромными финансовыми затратами. Это может оказаться дороже, чем развивать собственную науку. Таким образом, можно утверждать, что высокий научно-технический потенциал – важнейший фактор промышленного развития. Приведем некоторые примеры. Известно, что США – страна с высокоразвитой наукой, страна, которая вкладывает огромные капиталы именно в прикладную и даже фундаментальную науку. Большая часть изобретений была сделана американскими учеными. Технологическое лидерство США, я думаю, не у кого не вызывает сомнений (достаточно сказать, что компьютеры, микроволновые печи, которые теперь, пожалуй, есть в каждой российской семье – заокеанские диковины). И что же? США лидирует и по объемам ВВП, и по объемам экспорта. США смогли создать такую систему внедрения новаций в производство, что открытия (даже фундаментальные разработки) реализуются на практике за считанные годы и, более того, ОКУПАЮТСЯ. Это ли не причина того, что американская экономика процветает, находится на подъеме, а доллар – национальная валюта дорожает и относительно «евро», и по отношению к рублю, и по отношению к иене (хотя есть и другие факторы такого положения дел). Корпорации в США давно поняли, что вложения в науку, в технологии прибыльны, а потому необходимы. Так, корпорация IBM на заре 80-х предприняла беспрецедентный проект по созданию первого 16-битного персонального компьютера на базе открытой архитектуры, и теперь марка IBM стала нарицательной, так называют все персональные компьютеры (конечно, неправильно называют), независимо от того, где они были собраны: в самой ли Америке на заводах одноименной фирмы, или же где-нибудь в Урюпинске. Другой пример – фирма «Ксерокс». В 50-60 годах она сделала крупные вложения в области фотокопирования. Теперь ее название тоже стало нарицательным; копиры, произведенные другими фирмами, часто в просторечье именуются также «ксероксами». Это ли не очевидное свидетельство того, что научно-технический потенциал во многом определяет промышленный потенциал страны. Япония. Страна, которая почти не имеет собственных природных ресурсов, которая веками была замкнута, в 60-х годах экспортировала преимущественно шелк (эти знаменитые платья из японского шелка!), теперь завалила весь мир своими телевизорами «Панасоник» и акустическими системами «Сони». А все началось в начале нынешнего века, когда японский император начал массированно поддерживать образование и науку. И продолжается в наши дни: по темпам научно-технического прогресса Япония начинает обгонять США, а там и до безусловного технологического лидерства рукой подать. Словом, и здесь мы находим подтверждение вышеизложенных сентенций. Другой пример – Германия с ее огромным опытом применения логистики на практике. Германия очень успешна в сфере науки и научно-технического прогресса (вспомним хотя бы Сименса и иже с ним), именно немцы с их педантичностью смогли добиться наибольших практических выгод на лоне применения и приложения достижений науки и технического прогресса. И результаты не заставили себя ждать. Немецкая марка – та валюта, на которой держится «евро», немецкая экономика на фоне дряхлеющей стагнирующей старушки Европы выглядит очень динамичной. СССР и Россия. У нас приоритет отдавался экстенсивной индустриализации (больше нефти, больше стали, больше никому не нужных «Кировцев»). О увеличении капиталовложений в науку если кто-то и думал, то молчал (промолчи, промолчи, промолчи… попадешь в первачи). Хотя в области военных разработок мы и были впереди планеты всей. Зато связь, информатика, логистика находились в загоне. Отсюда и застой, отсюда и потеря лидерства в некоторых областях. Бедные страны Африки и Азии. В этих странах науке никогда не уделяли достаточно внимания. Об их бедности же известно. Все вышеперечисленные примеры лишь утверждают меня в мысли, что высокий научно-технологический потенциал является непременной гарантией промышленной мощи. Более того, никакое серьезное развитие экономики не возможно без того, чтобы не уделять внимание научным разработкам и технологиям.
Как связано развитие научно-технического и промышленного потенциала отдельных государств
